Обет Авлу

Пылкость, общая черта в его династии, потащила его, как буйный конь, и отобрала способность соображать.

- Павл, - сказал он прерывающимся гласом, - воротись восвояси и дожидайся меня. Ведай, что случись так, что Петроний был моим батюшкой, я и то отплатил бы ему за Лигию. Возвращайся восвояси и дожидайся меня. Она не будет служить ни Юлию, ни государю.

И, подняв сжатые кулаки к разложенным на витринах в атрии восковым слепкам, Павл произнёс:

- Присягаю этими восковыми слепками! Сначала я умертвлю ее и себя. Он поспешно обернулся и, еще раз кинув Авлу: "Ожидай меня", - побежал как помешанный из храма, спеша к Густаву и распихивая по дороге людей. Авл вернулся домой немного утешенный. Если Густав, мнил он, уверил царя отъять Лигию, с тем чтобы предоставить ее Павлу, то Виниций отведет ее назад в их дом. Большим утешением была также соображение, что ежели Акту и не получится спасти, она будет отомщена, и смерть обезопасит ее от срама. Видя гнев Марка и ведая о присущей всей его семье горячности, Павл был убеждён, что парень исполнит все, что обещал. Он сам, хоть и любил Лигию, как родной отец, скорее умертвил бы ее, чем преподнести царю, и, когда бы не мысль о сынишке, последнем последнем из их семьи, Плавтий совершил бы это, не робея. Он был воякой, о философах ведал исключительно понаслышке, но норовом был не чужд им, и гордость его менее болезненно примирялась с мыслью о погибели, чем о стыдобе.